«В развитии токсикоза, являющегося по сути иммунной реакцией отторжения, положительную роль играет то, что плод генетически чужероден матери лишь на половину, а суррогатная мать вынашивает полностью генетически чужеродный плод, — говорит Елизавета Новоселова. – Реакции отторжения, которые выражаются слабостью, потерей аппетита, рвотой, снижением веса, апатией, тревогой, мнительностью, раздражительностью у суррогатной матери могут быть физиологически выражены сильнее. На этот период приходится адаптационная фаза доминанты беременности: эйфория, связанная с повышенным выделением прогестерона, быстро сменяется апатией, тревогой и раздражительностью. Будущая мама нередко начинает рефлексировать, бояться за свое здоровье; она сомневается в собственных силах и правильности принятого решения. Сначала беременная «суррогатным» ребенком женщина думает: «Ура, у меня получилось! Первая часть бизнес- плана осуществлена!» Но потом приходит токсикоз, а вместе с ним – страх и первые сомнения: «из-за чего я страдаю?»
Грань стирается
Быть беременной «понарошку» не получится - физиологический механизм этого процесса неизменен и весьма масштабен. Последующие периоды доминанты беременности будут все больше и больше погружать женщину в ощущения собственного материнства, собственной беременности, в заботу именно о своем ребенке, которого ей в будущем придется отдать. Когда токсикоз заканчивается, наступает период доминанты погружения. Под действием этой доминанты многие женщины начинают совершать поступки, подчеркивающие факт беременности в собственных глазах и в глазах всех окружающих. Именно в это время женщина может попросить достать ей подснежники в январе: «мало ли что взбредет в голову беременной женщине?» Материнство в это время выдает себя как свет, который нельзя скрыть в темном углу. Женщина расцветает, полностью раскрывая свою женственность. Увеличивается грудь, округляется живот. Волосы становятся гуще, кожа выравнивается. Она начинает активно увлекаться всем, что связано с темой беременности, и сама того не замечая, полностью погружается в тематику материнства. Тем временем у генетических родителей обычно складываются свои представления о том, как и где их суррогатной матери лучше рожать, когда ей гулять и что ей есть «в интересах ребенка». «Если в таких вопросах у молодых мам и при нормальной беременности порой бывают серьезные разногласия с родственниками, — говорит Елизавета Георгиевна. —- то что уж говорить о конфликтах, которые возникают с генетическими родителями при суррогатной беременности!» Материальный стимул, который по плану должен был помочь перенести все невзгоды, в этот период просто не работает, так как у женщины пропадает интерес ко всему, кроме беременности. Надо помнить, что ребенок к этому времени уже явно напоминает о себе – он начинает шевелиться. Гормоны делают свое дело. Женщина хорошо себя чувствует и хорошо выглядит. Постепенно она начинает ощущать себя по настоящему беременной, грань «чужой-свой» ребенок окончательно стирается.
Мама для чужого
Затем наступает стадия доминанты, которую называют «синдром перемен». Если вы видите беременную женщину, с увлечением клеящую обои в два часа ночи, будьте уверены - она находится именно на этой стадии. Все нормальные родители в это время разъезжают по строительным рынкам, временно переквалифицировавшись в доморощенных дизайнеров и маркетологов. Но суррогатная мать на все это не имеет права. Вмешиваясь в планирование интерьера для будущей детской, теперь уже она вызывает генетических родителей на конфликты. «В это время очень хочется устаивать детскую, выбирать «приданное» для малыша, вязать чепчики и пинетки, и даже если суррогатная мать пытается подавить в себе «синдром гнездования», до конца сделать это она все равно не в состоянии»— утверждает Елизавета Новоселова.
К концу второго триместра беременности будущая мама начинает подробно расспрашивать подруг и близких, читать в Интернете дневники беременности и рассказы о родах, — так вступает в силу «информационная» доминанта. «Именно в этот период суррогатная мать начинает оценивать двойственность своего положения, — считает Елизавета. — Помимо обычного страха перед родами, у беременной женщины может появиться и особый, мистический страх, связанный с фактом суррогатного материнства. Иногда под воздействием «информационной» доминанты женщина видит тревожные «вещие» сны, она говорит себе: зачем я рожаю этого чужого ребенка? А вдруг это не правильно? А вдруг за это меня накажет Бог?». И, наконец, в «предродовой» доминанте начинается самый печальный период суррогатной беременности. «Я носила этого ребенка, страдала из-за него; я заботилась о нем больше, чем его биологические родители. Неужели это не мой ребенок, разьве я не имею на него права?! Вот я рожу - и все, конец?», — говорит себе женщина. Елизавета Новоселова сравнивает это состояние с положением человека, который успешно прошел испытательный срок на очень важную для него должность, но на работу его так и не взяли.
Несчастная семья
При суррогатном материнстве ни одна из естественных потребностей беременной матери не реализуется. «Изъян со стороны психологического статуса у женщины, которая носит ребенка и знает, что он никогда не будет ей принадлежать, безусловен. — Елизавета Георгиевна говорит об основной психологической проблеме суррогатных матерей: у них происходит как бы «раздвоение личности»: одна часть планирует некоторую медицинскую операцию с целью поправить свои финансовые дела, а вторая не зависимо от первой оказывается по настоящему беременной; эта часть любит еще не родившегося ребенка и, естественно, считает его своим. Такой диссонанс находится на грани между нормой и патологией психического здоровья женщины; раздвоение личности вкупе с мощной гормональной перестройкой может спровацировать развитие серьезного психического расстройства. Бесспорно, такое психоэмоциональное состояние вредно не только для самой суррогатной матери, но и для плода, который она носит.
«Если женщина находится в подавленном состоянии ее гипофиз выделяет меньше эндорфинов. В популярной литературе их еще называет «гормоны счастья», — говорит Елизавета Новоселова. – Это основные гормоны нашего организма, от количества эндорфинов зависит скорость обменных процессов и работа всех систем человеческого тела. Если это организм беременной женщины, то количество эндорфинов сказываются соответственно и на развитии ребенка, непосредственно зависящего от материнского обмена веществ: ведь плод живет за счет организма матери, он питается от этой системы, развивается и дышит за ее счет. Стресс во время беременности увеличивает риск не только психологической ущербности ребенка в будущем, но и представляет опасность для его элементарного физического здоровья. У ребенка, чья мать во время беременности подвергается постоянному стрессу, резко повышается риск формирования патологий развития», — считает Елизавета Георгиевна.
Но и генетическим родителям приходится не сладко – перинатальные психологи считают, что у них есть причины нервничать: «На западе в 60% случаев суррогатные матери пытаются расторгнуть договор, или скрыться с глаз своих нанимателей. Не редки попытки выкрасть ребенка. Если мы боимся, оставляя ребенка с няней, то какой же страх должна испытывать женщина, если ее ребенка носит другая женщина. Тут уж волей-неволей начнешь думать: а как она себя ведет, когда я ее не вижу? не вредит ли она малышу неправильным образом жизни? не захочет ли она украсть у меня ребенка, не полюбила ли она его больше чем люблю его я?»
[*]